Искателям общего блага

А.И. Леман по происхождению потомственный русский дворянин, по образованию военный инженер, но службу через два года оставил из-за любви к женщине. Повенчавшись, родил сына Льва, но семейная жизнь не сложилась и отбила охоту к официальным обрядам. В "свободном браке" с другой неординарной женщиной прожил всю жизнь в любви, мире и согласии, которая родила ему десять детей. Освоил множество уникальных профессий, стал писателем и издателем. Написал ряд рассказов, повестей и романов. Имея пытливый и проницательный ум, отлично играя на бильярде, создал и опубликовал "Теорию бильярдной игры". Увлекшись модным воздухоплаванием, построил аэроплан, написал "Основание полёта животных".

О.П.Вареник

ТРИНАДЦАТЬ ЛЕТ СЧАСТЬЯ
Леман в Стрельне

Будучи физически развитым, здоровым человеком, постиг многие тайны спорта: легкой атлетики, борьбы, плавания, яхтинга. По велокроссу, получая многочисленные призы, написал "Теорию велосипедных гонок". Что бы прокормить разросшуюся семью, выбрал самую оплачиваемую профессию хирурга-дантиста, для этого окончил Военно-Медицинскую академию, и в центре столицы, на Владимирском проспекте, основал "роскошную" стоматологическую клинику. Стал "зарабатывать очень много"⁴, но радости от этого не получал. Его всё тянуло к струнным инструментам. Он "начал делать скрипки лет восьми от роду"⁵. В 40 лет решил ещё раз круто изменить свою жизнь и заняться любимым делом, творить "превосходные" скрипки. Теорию и практику изготовления лучших инструментов он уже хорошо знал. Леману удалось обследовать и детально изучить 36 скрипок Страдивариуса⁶. Ещё четырнадцать лет тому назад опубликовал в журнале "Всемирная Иллюстрация" свой первый труд по музыкально-инструментальному искусству "Скрипка и смычок"⁷. В 1893 г. вышла большая, в двух частях его "Книга о скрипке" с "115 рисунками… и двадцати большими чертежами"⁸. В предисловии Леман писал: "теперь тайн (в изготовлении скрипок) нет. Средневековый мрак давно рассеян… Сила в искусстве, а не в секрете"⁹.

Лемана поддерживала в его увлечении и мать его детей. Лидия Алексеевна Лешеева стала к этому времени уже известной писательницей и переводчиком, публиковавшаяся под псевдонимом "Марк Басанин". В 1897 году она объехала на велосипеде с револьвером в кармане прерии Южной Америки для поиска подходящей фермы для семьи. Купив в Аргентине за 75 рублей удобный участок земли, она мечтала перевезти туда свою семью¹⁰. В 1900 году под своим псевдонимом "Марк Басанин" она издала "Письма о скрипке и виолончели" А.И. Лемана. Составив "Заметки о музыкально-инструментальном искусстве…" из писем мужа к ней "и некоторым другим лицам".

В 1900 году семья Лемана продала свой столичный "получивший большую известность зубоврачебный кабинет" и с шестью детьми уехала не в Южную Америку (Леман не захотел покидать родину), а на юг Малороссии. Остановились в Виннице, где есть живописная река, тепло и благодатно, дешёвые овощи и фрукты. Но, по-видимому, что-то здесь с местными музыкантами не заладилось. Вскоре семья переехала в Житомир. Но и здесь Леман не нашёл понимания. В Малороссии все играли на "одесских скрипках", грубость тона которых, "узость и жестокость" для него был "непереносим"¹¹. А "так называемая цыганская игра всех этих румын и венгерцев несколько первобытна: эта игра дикарей, перенесённая в наши трактиры и рестораны…"¹², возмущённо писал Леман много лет спустя.

После некоторых мытарств и раздумий Лидия Алексеевна вспомнила, как ему хорошо было в гостях у издателя журнала "Всемирная Иллюстрация" Германа Дмитриевича Гоппе на даче в Стрельне под Петербургом, тогда Леман заведовал литературным отделом его журнала¹³. Рядом бескрайнее море с купальнями и яхт-клубом, в немецкой колонии прекрасный Циклодром, свежее молоко и всевозможные садово-огородные овощи и фрукты, что ещё нужно для семьи. Леману понравилась эта идея, он знал, что Гоппе давно умер, наследники продали дачу, но он вспомнил о его соседке Агриппине Гавриловне Ивановой, которая заведовала морскими купальнями, и у которой было несколько домов для дачников на Пристанской улице. И мать у неё была доброжелательная, уступила часть своей земли Герману Гоппе для постройки дома¹⁴. Соседи была всегда приветливы и предусмотрительны. Здесь, в тихом уголке Стрельны, можно было обустроить прекрасную скрипичную мастерскую, и растить детей на чистом морском воздухе и свежих продуктах, да и столица со связями невдалеке. Решили вернуться, лето заканчивалось, и дачи в Стрельне начали освобождаться.

Так неожиданно, услуга, оказанная 25 лет тому назад вдовой отставного Унтер-офицера Анной Ивановой Герману Гоппе, обернулась теперь большой удачей для владелицы дачи №5 по улице Пристанской Агриппине Ивановой. В конце лета 1900 года приехал к ней снять дачу, да не на сезон, а на долгий срок давний знакомый известнейший и богатый человек с большой семьёй - Леман¹⁵. Старые знакомые быстро сговорились.

Дача на Пристанской понравилась и супруге Лемана, Лидии Алексеевне, так, что они со своей семьёй прожили здесь "безвыездно"¹⁶ два счастливых года. У них была долгожданная дочь, имевшая, как и хозяйка гостеприимной дачи, имя - Агриппина, ласково называемая в семье "Грушей".

Свою первую удачную скрипку Леман сделал только в 1889 году, перед этим переломав около четырёх тысяч и, по его мнению, негодных скрипок. В то время в столице было печное отопление, и он не жалел своих скрипок на растопку печи¹⁷. Теперь Леман решил создать лабораторию-мастерскую, где он мог проводить исследования зависимости звучания скрипки от её формы, размеров, толщины, материалов, рисунка эфов, используемого клея, лака и многих других тайн, которые можно постигнуть только эмпирическим путём. Секреты построения скрипок мастера во все времена тщательно скрывали и берегли.

Любящий удить рыбу, Леман быстро сошёлся со стрельнинскими рыбаками, которые на летний промысел приезжали в Стрельну из Селигера, арендуя артельно двухэтажный дом, находящийся рядом на Пристанской улице. Рыбари отвечали взаимностью, увлечённые его музыкальными опытами, слышимые далеко в море при тихой погоде, обеспечивая большую семью мастера, свежей рыбой. От них он узнал о высоком качестве "осташковского мездрового"¹⁸ и "осетрового"¹⁹ клеев, которые стал применять в своих изделиях, сравнивая с другими. Занялся исследованием масляных и спиртовых и других лаков на инструменты, проводя бесчисленные опыты с различными видами лака, определяя и сравнивая их прозрачность и цвет, красоту и прочность.

Однажды, идя на взморье, находясь на середине моста через Портовый канал, Леман обратил внимание на чудное распространение звука шума падающей воды со ступенек водопада Орловского пруда. От моста до водопада было около 800 метров. Достаточно было сделать несколько шагов от центра канала, как гул водопада пропадал. От рыбарей, он узнал, что в опасных местах во время туманов для безопасного плавания принято подавать звуковые сигналы, которые, в зависимости от состояния атмосферы, слышны на разное расстояние. Пришлось изучить опыты и выводы английский исследователей "над звуковыми сигналами во время туманов"²⁰. Это его надоумило провести натурные исследования "какой звук слышен дальше, например, басок или квинта? Какая скрипка и как несёт звук? Какие толщины, какая тональность способствуют наибольшему распространению звука? Какие условия необходимы для построения концертной скрипки (виолончели)?".

Основываясь на акустическом природном свойстве "инструмента Портового канала", Леман, "в течение лета и осени 1902 года" начал проводить измерения акустических характеристик изготовленных им скрипок. Для опытов была выбрана Нижняя Приморская дорога, куда и вела от моря Пристанская улица. "Здесь шоссе прямо, как стрела, и тянется с востока на запад к Петергофу вдоль моря". Фиксировались, дата, время, температура воздуха, направление и сила ветра, облачность. "Расстояние по шоссе тщательно измерено велосипедом. Сообщения между участниками опыта производились знаками и переговорами при содействии велосипедистов, проезжающих от начального пункта к конечному и обратно". Для одного опыта брали три скрипки. Леману очень хотелось испытать в Стрельне и скрипку Страдивари, но он так и не смог достать её. Леман играл последовательно на всех трёх скрипках, поочерёдно на всех струнах "forte, pianissimo, pizzicato, флажолета". Ассистенты отмечали для каждой из струн, расстояние на которой распространялся звук, силу и его высоту, тщательно всё фиксируя в дневниках испытаний. "При этих опытах был установлен прежде всего такой факт. Инструмент, весьма громко звучащий вблизи, весьма скоро ослабевает, по мере того, как удаляются от него. И наоборот, инструмент с прикрытым, недостаточно полным вблизи звуком, слышен на таком большом расстоянии, на котором нечего и думать услышать инструмент, описанный выше и звучащий громче вблизи". Разброс в расстояниях распространения звука оказался в пределах от 63 до 1500 аршин. На основании стрельнинских опытов Леман удалось установить Закон долбления или упругости дек, Закон тональностей и Закон сопротивления дек. Проведение, описания и выводы этих научных "Стрельнинских опытов" были систематизированы и опубликованы Леманом в книге "Акустические опыты" в 1903 году. Подобного прецедента в истории смычкового искусства нет²¹!

Как впоследствии Леман вспоминал: "Стрельнинские опыты требовали так много времени, что произвести их было невозможно, не оставив всех других занятий"²². Для подготовки публикации, пришлось покинуть на зиму Стрельну, снять квартиру на Большой Подьяческой, в доме №16, а затем квартиру№30 на Екатерининском канале в доме №91. Он, не могший сидеть ни минуты без дела, и в городских своих квартирах обустраивал скрипичные мастерские и научные кабинеты. Леман весь инструмент изготавливал сам, работая без помощников. А о плодотворных "Стрельнинских опытах" Леман неоднократно вспоминал в своих трудах о скрипках²³.

Около 2400 чертежей в натуральную величину различных моделей скрипок были вычерчены Леманом, изготовлено по ним 4000 моделей струнных инструментов и приготовлено более 5000 лаков, прежде чем он проник в тайны построения скрипок и у него стали появляться настоящие мастерские скрипки, которые он перестал уничтожать. Шедевров набралось около двух сотен. Леман не мог делать копий скрипок, "подражать я не могу"²⁴, "не могу копировать. Это мне было противно"²⁵. "Каждая моя скрипка оригинал. Копиями я пренебрегаю и не занимаюсь ими", писал Леман в 1903 году²⁶.

Каждой своей скрипке или виолончели, которые были "так индивидуальны"²⁷, что Леман давал им, как живому существу, имена: "Царица", "Тайна", "Несравненная", "Психея", "Фрина", "Изида", "Золотое Руно", "Сатурн", "Непобедимый", "Падишах", "Аннибал", Жар-Птица", "Лебединая песня", которую он закончил в Стрельне за два месяца до кончины… Он достиг такого совершенства, что мог "поправить чертёж Страдивариуса"²⁸, а в эпиграфе в книге "О скрипке" написал:"Если бы был жив Страдивариус, я хотел бы быть его учителем"²⁹.

Леман решил не хранить тайны о скрипках и стал ежегодно писать и издавать свои "Книги о скрипке". Лидия Алексеевна ему в этом помогала. В 1905 году вышла книга "Мои скрипки". В 1906 - "О скрипке №2". 1907 - "О скрипке (виолончели)". 1908 - "Книга о скрипке №4". 1909 - "Книга о скрипке №5" и "Книга о скрипке №6. Царица Инструментов. Мысли о скрипке, музыке, людях, деньгах, отзывы, письма, прейс-куранты". 1910 - "Скрипачи и скрипка. (Виолончелисты и виолончели)". 1911 - "Новое о скрипке". 1912 - "Думы о скрипке. Седьмой сборник писем и отзывов" и "Седьмая симфония". Леман, делясь опытом, писал, что "для достижения более глубокого понимания в созерцании истинно художественного произведения необходимо известная подготовка и опытность"³⁰.

У Лемана была "заветная мечта - создать рациональную и художественную школу скрипичного искусства в России". Он подготовил "Проект I-го Инструментально-Музыкального Училища", разработал программу научных, практических и дополнительных дисциплин, читаемых шестью специалистами. Было предусмотрено, что в училище принимались дети с 13 лет "всех сословий без различия звания, национальности и вероисповедания. Обучение бесплатное", за счет средств Министерства Финансов³¹. Но это не нашло "сочувствия и поддержки общества" ни денег у государства. В 1903 году Леман с огорчением писал "Кажется, мне не суждено стать во главе такой школы. Я родился слишком рано…"³².

Леман два раза предлагал свои услуги столичному Кустарному Комитету: "Десять лет назад я приходил в Кустарный Комитет и спрашивал, не могу ли быть там полезным. За эти десять лет я продолжал изучать кустарное дело относительно производства скрипок, ездил на свой счёт за границу, почти каждый год был в Маркнейкирхене, Мирекуре, Турине, Милане, Венеции, Брешии, Кремоне, в Христиании, Стокгольме, В Гельсингфорсе, Тироле, - всюду изучал кустарное производство музыкальных инструментов и работал в мастерских, как мастер.

В России я сильно продвинул производство скрипок и других инструментов, написал всю русскую литературу о скрипке, собственноручно сделал и продал двести скрипок… За границей меня считают первым экспертом в Европе и знатоком кустарного дела. Неоднократно я получал оттуда приглашения для оценки коллекций и складов…

Если бы хотели, вы могли бы использовать мою работоспособность, мою эрудицию. Обращаюсь к вам только потому, что производство музыкальных инструментов, скрипок, смычков и струн слишком близко моему сердцу, и я не вижу людей, которые действительно хорошо знали бы это дело. Прошу дать мне ответ, достойный меня и вас. Анат. Леман"³³. Но и это, повторное обращение, осталось без ответа.

В 1907 году Леман предложил Санкт-Петербургской консерватории прочитать по своей программе "лекцию об успехах акустики в новейшее время", но Художественный Совет консерватории ответил на предложение Лемана, что "не нашёл возможности им воспользоваться… не усматривая необходимости"³⁴.

Тогда Леман отважился побеспокоить самого Императора. Вот как это было.

Над одной из скрипок Леман долго трудился в Стрельне. Назвал он её ласково - "Соловушко". Была она маленькая, "формата ½ обыкновенной скрипки. Верхняя дека из древней русской ели. Завиток, бока и нижняя дека из древнего русского (кавказского) клёна. Гриф и подгрифок из русской морёной груши. Лак густой, жирный, коричнево-красный наложен сплошь по всему инструменту с тенями около подставки. Звук этой детской скрипки мощный и в то же время нежный, как свойственно только большой старой, обыгранной скрипке. По этому звуку и своим размерам "Соловушко" не может иметь соперников, если бы даже рядом с ним поставили инструмент Страдивари" писал Леман в Сертификате на эту скрипку. "Нет ничего труднее, как сделать детскую скрипку со звуком большой", делился он в другом письме³⁵. Она ему так "удалась, что он не знал, кому её предназначить… Наконец он решил поднести её Наследнику Цесаревичу". Уложил её в "старинный футляр знаменитого русского мастера Николая Киттеля, работавшего в С-Петербурге в прошлом столетии" и туда же в футляр уложил уникальный "подлинный детский смычок, сделанный собственноручно Кителем, с его оригинальной головкой и колодочкой" и со своими книгами отправил всё это 30 ноября 1908 года самому Царю:

"Его Императорскому Величеству.

Прошение.

Ваше ИМПЕРАТОРСКОЕ Величество, прошу Вас принять от меня для Вашего Августейшего Сына Великого Князя Алексея Николаевича скрипку моей работы под названием "Соловушка", а также книги мои: "Акустика скрипки", "Книга о скрипке" и "Письма о скрипке и виолончели".

В этих книгах сказано, как я работал и как сделана скрипка "Соловушка".

Я думаю, что в настоящее время русской скрипке нет соперниц за границей, и я счастлив, что могу произнести эти слова перед Вами.

Верноподданнейший Вашего Императорского Величества
отставной Подпоручик Инженерных Войск,
потомственный дворянин Анат. Леман"³⁶.

Но с подарком случилась незадача. Ответа на него не последовало. "Месяцев через шесть Леман пошел сам в Канцелярию Министерства Двора". Оказалось, что Царскую Канцелярию смутили, как сам подарок, так и его автор. Стали проверять, что это за такой отставной подпоручик, который делает скрипки и дарит их Императору. Затребовали о нём сведения, а скрипку отправили на экспертизу в Придворный оркестр, "где она и лежит всё это время"³⁷.

Это очень раздосадовало Лемана. Он прекрасно знал начальника Придворного оркестра господина Штакельберга. Леман в своей "Книге о скрипке №4" написал "как у него украли придворный Страдивариус"³⁸, а в другой статье Леман описал "как Штакельберг распорядился перелакировать этот редкий и прекрасный экземпляр Страдивариуса… И вот, инструмент, который стоил десять тысяч рублей, в настоящее время стоит несколько десятков рублей, до того он обесценен этой позорной операцией". Стало теперь понятно, почему случилось такое промедление. Генерал Штакельберг был очень зол на подпоручика Лемана. Но по повторному запросу вскоре был получен ответ:

"Возвращаю при сём скрипку и приложения, присланные при отзыве Канцелярии,… имею честь сообщить следующее:

1. Скрипка А.Лемана хорошей работы, обладает хорошим, мягким тоном, не смотря на то, что она ещё не обыграна и представляет собою инструмент уменьшенного размера. Конечно качества, приписываемые ей автором в сертификате - преувеличены, в особенности, что касается лака, который представляет слабую сторону работы А.Лемана, немало потрудившегося в деле изготовления скрипок. Тем не менее, это не даёт права ему присваивать себе звания эксперта древних инструментов. Считаю нужным приложить прейскурант скрипок Лемана, который он мне прислал на днях, с запросом, когда будет мною дан отзыв о его скрипке.

2. Литературные произведения Лемана не лишены интереса для специалистов.

Начальник Оркестра Генерал Лейтенант подпись"³⁹.

После этого Канцелярия направила Леману запрос, что он хочет за скрипку, на что маэстро ответил: "Я доставил Вам скрипку для Наследника Цесаревича. В случае, если бы последовала мне какая либо Царская Милость, я не имею нравственного права отказаться от неё и не отказываюсь, о чём честь имею заявить Вам.

Дворянин Анатол. Ив. Леман.23 апреля 1909. Б. Подьяческая, д. 16"⁴⁰.

Только 30 апреля 1909 г. "Заведующий Канцелярии Ея Величества… препроводил Прошение" Лемана с приложениями и Отзывами на "усмотрение" Императрицы Александре Федоровне.

3 июня 1909 года Заведующий Канцелярией Ея Величества Государыни Императрицы направил письмо:

"Его Высокоблагородию А.И. Леману.

Милостивый Государь Анатолий Иванович.

Ея Величеству Государыне Императрице Александре Фёдоровне, по всеподданнейшем докладе мною ходатайства Вашего о поднесении Его Императорскому Высочеству Наследнику Цесаревичу и Великому Князю Алексею Николаевичу скрипки Вашей работы и литературных произведений Ваших о скрипке, благоугодно было Всемилостивейшее повелеть благодарить Вас от Имени Императорского Величества за подношение и пожаловать вам перстень с бриллиантом…"⁴¹.

Спустя семь месяцев, Цесаревич Алексей к своему 5-летию получил уникальный подарок, а Леман - царский золотой перстень "работы ювелира Бока с бриллиантом №6309 в 250 руб."⁴². Так кончилась эта история с подарком и попыткой привлечь внимание к свой деятельности, "но так много тяжелого связано было с эти подношением, что Леман никогда не говорил о нём"⁴³.

Леман с семьей прожили на даче в Стрельне счастливо двенадцать лет. И здесь он делил своё счастье с другими. К шести детям: Анатолию, Марку, Агриппине, Артемию, Варвару и Ивану, родились еще трое: Лидия, Матвей и Олег. Дети целыми днями купались на взморье. В Стрельне, в Немецкой колонии был один из лучших в Империи Циклодром. Все дети имели велосипеды и отменно катались на них по Стрельне, занимались с отцом легкой атлетикой, борьбой, плаванием. Старший сын Анатолий впоследствии стал преподавателем гимнастики и легкой атлетики. Марк увлёкся скрипкой, стал продолжателем дела отца. Леман и его жена неоднократно выигрывали велосипедные гонки. Он учредил "Велосипедно-атлетическое общество"⁴⁴. Лидия Алексеевна первая женщина в Петербурге получила право ездить по городу на мужском гоночном велосипеде, в мужском костюме, получив на свой 32 день рождения от градоначальника столицы "мужской" номерной знак⁴⁵.

В 1910 году Леман сделал одну из самых лучших своих скрипок, назвал её "Царица". Решил её повторить. Долго трудился над ней в Стрельне. Изваянные им две превосходные концертные скрипки, были как две капли погожи друг на друга⁴⁶. Для второй нашлось и загадочное имя - "Фрина". Это имя древнегреческой натурщицы, послужившей моделью для самой знаменитой статуи богине любви Афродиты Книтской. Скульптор Пракситель впервые изобразил её полностью обнажённой. Фрине, многие художники посвятили свои картины. Профессор Смирадский картину "Фрина на празднике Посейдона в Элевсине" писал три года. Она произвела сенсацию на большой академической выставке в 1889 году, и Александр III купил ей для будущего своего "Музеума" (ГРМ).

18 июля 1910 года в Стрельне Леман в сертификате к скрипке "Фрина" писал, что "эта скрипка построена для самых больших европейских залов до 25000 человек. По своей художественности. По тонкости законченности отделки она может с успехом соперничать с самыми выдающимися кремонскими скрипками"⁴⁷. Описание скрипки "Фрина" опубликовано в Книге о скрипке №6, где на первой странице книги Леман напечатали обращение: "К России. Обращаюсь к вам, граждане моей великой Родины, с пламенной просьбой: Кто-нибудь из вас! Дайте мне на срок подлинную скрипку Ан. Страдивариуса. Она мне безусловна необходима для дальнейшего моего развития, направленного для вашего же блага. Если у вас нет такой скрипки, но есть средства для приобретения её, купите её для меня… Сам я никогда не смогу купить для себя скрипку Страдивариуса… Анат. Ив. Леман, Отец русской скрипки.

Стрельна 1910 г. 22 июля"⁴⁸.

Прошло два года, но так и никто не откликнулся на этот крик души. Даже его любимая тётушка Елизавета Николаевна Гарднер, у которой он воспитывался, не смогла отобрать для него у своего знакомого "скрипача Пр." взявшего поиграть пятнадцать лет тому назад её "чудесного Страдивариуса". Но появились "любопытные, которые спрашивали" Лемана: - Зачем вам скрипка Страдивариуса, если вы говорите, что вы в своих работах превзошли его? На что Леман отвечал: - Инструмент Страдивариуса мне нужен для изучения того влияния, которое время оказывает на лак и на раскраску инструмента… Лак цветёт, изменяется, окисляется и его переливы, сделанные рукой времени, неподражаемы. Нельзя изучать лак, которого нет перед глазами⁴⁹.

Такие "мелочи" портили счастливую жизнь в Стрельне и наводили грусть. Летом 1909 года, когда у него разболелась правая рука, и врачи порекомендовали ему "меньше работать", в Дневнике Леман записал: "Шумит ветер. Шумит море. Какой-то беспрерывный гул стоит кругом. Сижу я в заброшенной даче, в глуши. Никто меня не знает, и я совершенно один. Зачем я приехал сюда? Было какое то внутреннее побуждение сделать это"⁵⁰.

Но в Стрельну часто приезжали к нему гости и заказчики, которые оставили об этом свои воспоминания. "Летом истекшего года (1909) я имел удовольствие побывать несколько раз у г. Лемана в Стрельне, где играл на всех имеющихся тогда у него скрипках, а так же беседовал с ним ещё в мастерской, где наблюдал за неутомимою работою Анатолия Ивановича и слушал его объяснения, глубоко интересующие меня, как скрипача-любителя", вспоминал в своем Отзыве обладатель скрипки "Озирис" из Самарской губернии А.Пипирс⁵¹.

В мае и июне 1909 года в Михайловском манеже проходила выставка "Новейших изобретений". Леман решил принять участие и "показать музыкальному миру, до какой величины выросла русская скрипка". Он за месяц до выставки, расклеил по всему Петербургу афиши с заголовком "Русская скрипка" с поясняющим текстом о своей витрине скрипок на предстоящей выставке. На выставке Леман разместил четыре свои новые произведения: "виолончель "Лада", скрипки "Полярная Звезда", "Орфей", "Семирамида", "Президент", а для контраста, две старые итальянские скрипки и скрипку Гварнери. На скрипках разрешалось играть, сравнивая новые "русские" скрипки с прославленными, иностранными. Леман часто приходил на выставку, и у своей витрины читал лекции о скрипах и о том, как ему удалось добиться, что его "русская скрипка на голову побивает итальянскую". Эти демонстрации и лекции вызывали большой успех у публики⁵². Инструменты Лемана "возбудили всеобщее внимание законченностью работы и звуком. А.И. Леман получил за них Почётный отзыв", так писали об успехе "русских скрипках" столичные газеты⁵³. Леман публикуя отчёт о своей выставке, поставил в эпиграф фразу: "Мой труд - моё счастье"⁵⁴.

Леман с женой часто бывали за границей. Будучи в Париже, сняв "хорошенькую квартиру в три комнаты с окнами на улицу", спешили "на аэродром и смотрели как летают. Аэропланы громадные: как парусная яхта. Гудят как автомобили, катятся по земле на своих колёсах и взлетают. Улетают так высоко, что кажутся коробкой спичек… Аэроплан стоит 25 000 франков. Ну-ка купи. А я хочу…" писал из Парижа своим детям Анатолий Иванович⁵⁵.

1 июня 1912 года Леман отметил своё 53-летие. Он не курил, "не переносил вина". Весь день любил провести за верстаком. Вставал он рано, в 7 часов даже зимой, ложился в 10 часов вечера. "Только в одном беспрерывном труде, то сладком, то тяжком труде его восторги и печали, его гордость и удовлетворение", писал Леман⁵⁶. Выглядел хорошо, как на портрете Репина 1888 года. "Несколько выше среднего роста, очень крепкого и сильного сложения. Голова круглая, шея не длинная, лицо иностранного типа… брови густые, изогнутые, восточного типа. Цвет лица матовый… Полон, но не толст… Нет наигранных мускулов, как у акробатов. Мускулатура гладкая, как у Поддубного…"⁵⁷. По воспоминаниям жены, Леман "только на одно жаловался с неподдельной грустью, не лишённой комизма, что не смотря на все свои старания, не может не увлекаться женщинами…"⁵⁸.

Старшего девятнадцатилетнего сына Анатолия Леман наставлял: "Я люблю произведения искусства, но самое дивное из них погасает в моих глазах рядом с молодой девушкой. Взгляни на неё: какая у неё головка, какая у неё линия затылка, как прекрасно и утончённо изваяны её руки, как нежна и мягка её кожа, как глубок взгляд её глаз, как влажно дышит её розовый ротик, окаймлённый такими прихотливыми кривыми линиями, отыскать которые, передать изысканность которых прямо невозможно. А её стройная фигура, а её ноги - всё это так глубоко продумано и так осмысленно, что невольно удивляешься. Я часто спрашивал своих незримых друзей, представляет ли образ человека вполне законченный тип для вселенной…"⁵⁹.

Всё казалось было хорошо. В ноябре 1912 года, когда вернулись из Стрельны в город, Леман почувствовал себя неважно, пропал аппетит и появились боли под ложечкой. Решили, что это от переутомления и реакция на городскую жизнь. Зимой состояние не улучшилось. Леман обратился к нескольким врачам, но те не нашли ни какой болезни, пришли к заключению, что, это переутомление и нервы. Рекомендовали "куда-нибудь поехать, если уж нельзя заграницу, то куда-нибудь на дачу, в глушь и непременно отдельно от семьи".

В начале мая сняли специально для Лемана дачу в Гатчине, а Лидия Алексеевна с детьми уехала на дачу в Стрельну. В Гатчине он купался в ключевом озере, гулял по парку, пил парное молоко. Но вскоре заскучал и начал приезжать из Гатчины в Стрельну на велосипеде. После поездок, почувствовав слабость, опять обратился к врачу. Доктор спросил - "Сколько верст вы проехали?" - "Семьдесят пять", - ответил Леман. - "Ну, от этого и всякий бы устал", - ответил удивленный доктор…

В конце мая Леман стал худеть до 2-х фунтов в день. Это уже обеспокоило и врачей, решили делать операцию. Леман не захотел ложиться в больницу. Тогда решили делать операцию в его городской квартире. 7 июля пять хирургов приняли участие в операции. Картина, раскрывшаяся перед хирургами была "так ужасна", что они сразу сообщили Лидии Алексеевне, что "надо быть готовым к самому худшему". Оказался рак желудка в одной из последних стадий. Но после операции Леман стал хорошо, с аппетитом есть, и ощущал себя прекрасно. На 10-й день стал с утра собираться на дачу в Стрельну. Он только там себя чувствовал счастливо. Сам дошёл до трамвая, доехал до Балтийского вокзала, оттуда по железной дороге отправился в Стрельну на свою любимую дачу. Стояли чудные жаркие июльские дни. Дети купались по 3-4 раза в день. И Леман сел на свой велосипед и поехал купаться в море. Так же горячо принялся за доделывание отложенных скрипок. Все ему помогали. Два раза пришлось съездить в город, так как на даче не оказалось нужного материала. Счастье длилось ещё целый месяц. В середине августа наступил упадок сил. Леман слёг в постель. Вечером послал сына за священником в стрельнинский храм Преображение Господне, исповедовался и причастился. На другой день почувствовал себя лучше и вспомнил, что в городе остались две недоконченные скрипки, заторопился домой. Есть мог только мороженное, запивая глотком холодного шампанского. Альт "Асгарту" покрыл лаком вместе с женой, уча её премудрости, а на скрипку "Хильда" сил осталось только на завиток. Анатолий Иванович Леман тихо скончался 11 (24) сентября 1913 года. Панихиду отпели в кладбищенской церкви Волковского кладбища, похоронили на Литературных мостках. На могиле стоит небольшой камень, на нём табличка с лаконичной надписью:

За век многое сбылось из предсказаний Лемана. Его книга "Теория бильярдной игры" переиздана десять лет назад и считается лучшей книгой по бильярду, когда-либо написанной.

В 2007 году Михаил Давыдович Горонок совместно с Государственной коллекцией музыкальных инструментов собрали все пятнадцать книг А.И.Лемана о скрипках и переиздали их в одном большом томе⁶⁰.

За опубликованную статью о Лемане "Русский Страдивари в Стрельне" газета "Вести Стрельны" получила I место в номинации "Лучшая публикация на историко-краеведческую тему" среди муниципальных и районных газет Санкт-Петербурга в 2011 году⁶¹.

Сейчас редкие скрипки Лемана ценятся на уровне Страдивари.

Поклонники Лемана и обладатели его скрипок приезжают в Стрельну⁶², заходят в музей "Морская Стрельна" где знакомятся с экспозицией "Леман в Стрельне", стрепетом прогуливаются по Пристанской улице к морю, где Леман с семьёй прожил тринадцать счастливых лет, творя здесь чудесные свои скрипки.